«Изменяться — значит жить» — эти слова героини пьесы Уильямса «Сладкоголосая птица юности» определяют смысл нового спектакля «Современника», поставленного режиссером Кириллом Серебренниковым. В известном смысле Марина Неелова, согласившись играть в сценической версии Серебренникова по мотивам знаменитой пьесы Уильямса, рисковала не меньше, чем ее героиня, стареющая кинозвезда Принцесса Космонополис, связавшись с молодым красавчиком Чансом Уэйном. Обе выиграли, вкусив живительного эликсира молодости.
Прошу прощения за тавтологию, но в «Современнике» появился, наконец, действительно современный спектакль. Современный по энергетике, ритму, сценическому языку, по той боли, с которой он рассказал о загубленной юной жизни, попытавшейся принять правила игры взрослых и циничных людей. В сущности Серебренников поставил спектакль о Чансе Уэйне — это он, неудачник-жиголо, пытается остановить время, вернуться в прошлое — и, естественно, терпит поражение. Принцесса, пережив провал своего фильма, алкоголизм и наркотические сны, все-таки выберется в очередной раз из лабиринта жизни — актриса! — а он погибнет, потому что пока еще беззащитен. Чанса играет совсем молодой Юрий Колокольников — и хотя он не может не уступать в мастерстве своей блистательной партнерше, одну тему играет точно и узнаваемо. «В тебе гордость неудачника!» — кричит ему Принцесса, и правда, за его великолепным торсом скрывается отчаяние согнутого обстоятельствами несчастного ребенка, и не понять этого — значит не иметь сердца.
Сердце только раз заговорит у Принцессы — когда Чанс расскажет ей печальную историю своей любви к дочери местного босса Хэвенли. Все остальное время она занята собственными переживаниями, в чем откровенно и признается, оговариваясь, правда, что именно из этих переживаний и возникает искусство. Неелова произносит это слово, презрительно прищурившись и с таким напором, что не возникает сомнений — другой жизни у ее героини просто не может быть. Она играет не grande dame, не приму в отставке, но вечную клоунессу, героиню бесконечного, длиною в жизнь, трагифарса.
В первом акте Неелова бесстрашна и восхитительно сексуальна, так хороша и обольстительна, что молодым исполнительницам эротических ролей стоило бы ходить на эти ее сцены в «Современник», словно на мастер-класс. Как она владеет при этом своим телом и голосом! Во втором акте кульминацией становится ее телефонный разговор с влиятельным голливудским критиком — когда она узнает о триумфе своей картины, то мгновенно забывает и Чанса, и даже грозящую ему смертельную опасность: она хочет только уехать, она уже не здесь, и именно об этом говорит сцена, когда она залезает в чемодан вместе со своими платьями. При всем блеске и обаянии у этой Принцессы железная хватка, и она тоже олицетворяет тот мир, в котором суждено погибнуть Чансу Уэйну.
Даже если в этом спектакле не было бы ничего, кроме работы Марины Нееловой, то и тогда Кирилла Серебренникова стоило бы поздравить с удачей. Но в нем есть еще многое: от спорных прологов, написанных Ниной Садур, до смелого вторжения постановщика в мир пьесы. Он сократил многие монологи, убрал некоторых действующих лиц и даже отдал роль молоденькой Хэвенли все той же Марине Нееловой. От всего этого можно прийти в ужас, не видя спектакля, но, посмотрев его, хочется сказать, что победителей не судят. Потому что Хэвенли здесь — уже не просто обманутая девочка, но поблекшее существо без возраста, из которого ушла жизнь. Она еще одна жертва, не пережившая прощания с юностью, так как взросление и уж тем более старость — это удел сильных. Мужская по преимуществу массовка, к которой свел постановщик обитателей городка, и без слов, с помощью музыки и движения много говорит о его нравах, и в условиях очевидного кризиса вербального театра это кажется вполне допустимым. А финальная сцена, когда все они выходят на сцену с серпами в руках, по-настоящему удачна. Наконец, в течение всего спектакля звучит на сцене мелодия «Вернись в Сорренто» и неумолимо убывает огромная луна — понятая режиссером как знак быстротечности жизни, а на такие эмоциональные пасы откликается и душа не слишком жалующего новый театр зрителя.
Сладкоголосая птица юности поет и ему, и очень хочется вспомнить славные имена и былой театр, когда тоже ставили Уильямса — конечно, совсем по-другому. В театр приходит новый зритель, обитающий во всемирной сети и Льву Толстому предпочитающий Владимира Сорокина, — наивно полагать, что с ним можно разговаривать на языке Малого театра, при всем уважении к последнему. Найти себя в новом времени — сложное дело, и именно об этом писал свою великую пьесу Теннесси Уильямс. Искусству меняться, а значит — жить, можно поучиться у его Принцессы Космонополис, какой ее увидел Кирилл Серебренников, и сыграла Марина Неелова.

Нина Агишева
24-12-2002
Московские новости