Согласитесь, не так часто можно увидеть в театре, как после окончания спектакля на глазах у зрителей артисты качают своего режиссера. Тем более в «Современнике», где в свое время ставили пьесы Олег Ефремов, Георгий Товстоногов и другие знаменитости.

Почему такой чести был удостоен Римас Туминас, постановщик «Марии Стюарт»? По-моему, здесь сыграло то, что артисты, долго не находившие общего языка с режиссером, наконец-то во время премьеры обрели твердую почву под ногами и смогли творчески реализовать себя в его непростом замысле. За что таким вот образом и выразили ему свое признание. 
Как бы там ни было, но подобное чистосердечное признание в любви артистов к режиссеру дорогого стоит. Хотя у спектакля есть и противники, не воспринимающие его усложненный сценический «язык», требующий от зрителей расшифровки загадочных художественных символов. Ну, например, почему Мария Стюарт (Елена Яковлева) спускается откуда-то сверху на хрустальной люстре или почему она снимает перед казнью свой шикарный парик? Наверное, уж не для того, чтобы ее голове стало легче перед тем, как она будет отрублена палачом… А может, это имеет какое-то отношение к известной поговорке «Снявши голову по волосам не плачут?». Конечно, каждый волен воспринимать эту страшную метафору, как ему вздумается, но если поднапрячься, то можно и объяснить — было бы желание. 
Подобное желание возникает не у всех зрителей. Да и кому захочется воспринимать жизнь с ее изнаночной стороны, в которой нет праздников — одни страдания. Их и без того хватает у людей. Причем Туминас, судя по предыдущим его постановкам, любит вводить в свои спектакли дополнительные персонажи, отсутствующие у автора, — странные, искореженные жизнью, вызывающие у публики одновременно сострадание и отвращение. В «Марии Стюарт», вернее спектакле Туминаса под названием: «Играем… Шиллера!», таких персонажей двое. Это бессловесные шуты, похожие на дебилов, которые развлекают Елизавету Английскую своими идиотскими поступками. Вначале они играют в камни, разбрасывая по сцене, а накануне казни Марии — Елизавета сама начинает их собирать, как бы подводя черту содеянному, — соперница будет уничтожена…. Но Туминас делает резкий сюжетный поворот: в момент подписания смертного приговора своей сестре с Елизаветой случается удар, ее язык деревенеет, а ноги не держат — костыли теперь служат ей опорой. И как тут не заметить, что в своем величественном мычании она становится похожей на тех двух косноязычных уродов.
Марина Неёлова поразительно точно играет процесс деградации человека с нечистой совестью, вызывая тем самым в нашем сознании поток ассоциации с судьбами современных политиков. Из властной, энергичной королевы она превращается в развалину, вернее, высохшее дерево, никогда не плодоносящее. Оставшись в истории девственницей — в реальной жизни Елизавета имела массу корыстных и лживых любовников, которые постоянно из нее что-то вытягивали для себя, ничего не отдавая взамен. Узнав о предательстве одного из своих ночных визитеров, убитого как заговорщика, Елизавета, несмотря на это, потихоньку от придворных закапывает его в могилу вместе с теми двумя уродами. Страшный стон вырывается из груди несчастной женщины. Ее становится жалко, потому что в это время она хоронит не только придворного вертопраха, но и последнюю свою надежду быть хоть кем-то по-настоящему любимой.
Этой сцены нет у Шиллера. От начала и до конца она сочинена Туминасом для того, чтобы усилить беспросветное одиночество первой леди страны, стоящей на вершине пирамиды власти. В спектакле много таких режиссерских импровизаций, придуманных постановщиком для создания атмосферы безысходности. Скрупулезно и дотошно Туминас выбирает те художественные символы, которые «работают» на трагическую идею спектакля о подавлении личности механизмом власти, превращающей в конце концов Елизавету в кровавого монстра, а Марию в ее жертву. Повсюду, где появляется Мария Стюарт, служанки носят за ней стеклянный сосуд, до краев наполненный водой. Поначалу непонятно — зачем? Но потом, когда пленница Елизаветы должна будет взойти на эшафот, днище его неожиданно отвалится и вся вода прольется на подмостки. Все! Жизнь Марии «утекла» После этого «преступница» опустится на колени, положит голову на спинку стула, как на плаху, ей завяжут красной повязкой глаза и… Напряженная, долгая тишина повиснет в замершем, холодном пространстве. Зритель увидит, как свита Елизаветы во главе с графом Лестером (в блистательном исполнении Игоря Кваши), ухитряющимся состоять в любовниках у обеих королев, унесет тело самой обольстительной женщины на свете. А вверху под колосниками сцены будет протяжно скрипеть качающееся пустое ведро, так и не опустившееся на дно этого мистического колодца смерти. Зажженный светильник погаснет, а сильный ветер развеет прах Марии, и только камни, одни камни будут охранять разбитую параличом Елизавету. Пепел и дым, вода и песок, огонь и камень — любимые тотемы Туминаса «играют» в его спектакле так же, как артисты.
Когда смотришь спектакль «Играем… Шиллера», невольно вспоминаешь картину литовского художника Чюрлениса с нарисованными на ней деревьями, плывущими по воздуху вверх корнями. То же самое происходит и с персонажами этой постановки — вечными странниками, давно потерявшими себя и свою точку опоры в этой жизни. Две королевы, на роду у которых было написано счастье и процветание, оказались самыми несчастными женщинами, порабощенными властью. Нет, не надо завидовать королевам! Хотя, признаюсь, я завидую мастерству двух королев «Современника», сумевших насытить режиссерские символы правдой жизни человеческого духа на сцене и доказать всем. что высокая трагедия им и их коллегам по плечу.

Любовь Лебедина
7-04-2000
Труд