На афише театра «Современник» снова пьеса В. Розова «Вечно живые» (режиссер Г. Волчек). Рядом две премьеры — «Из записок Лопатина» К. Симонова (реж. И. Райхельгауз) и «Эшелон» М. Рощина (пост. Г. Волчек). Вместе они образуют своеобразный художественный триптих. Его идея — полное поражение фашизма как безнравственной системы, нацеленной на духовное уничтожение личности, противостояние ей гуманной системы иных ценностей, иной морали,
Помните слова из розовской драмы о войне, которая «калечит людей не только физически, она разрушает внутренний мир человека, и, может быть, это — одно из самых страшных ее действий»? Вместе взятые три постановки «Современника» особенно полно являют это «страшное действие» войны и противодействие ей со стороны советского человека. При этом различный метод анализа поведения личности в невероятно трудных условиях войны, многоаспектность возникающей общей картины и многообразие проявленных характеров не мешают обобщениям. Наоборот, содействуют им, потому что в каждой пьесе есть изначальное нравственное противопоставление, и победа в этом споре на стороне человечности и коллективизма. Это обстоятельство позволяет увидеть точки пересечения и общие моменты, необходимые для понимания общего замысла театра,
Розовская Вероника (М. Неелова), потерявшая в военной сумятице свой единственный нравственный ориентир — любовь Бориса. Герой симоновской пьесы Вячеслав (П. Вельяминов), который, по словам автора, «спасшись от войны, сделал то, чего не хотел делать. И в этом состояло его несчастье». Тоскующая, отрешенная от всего героиня рощинской пьесы Катя (А. Вертинская). Все они, одинокие и растерянные, отыскивают ответ на мучительные для них вопросы в своей душе.
Общность такого душевного внутреннего состояния находит и общие признаки внешнего поведения. Им всем как-то зябко, они вечно кутаются, сидят сбоку. В этих деталях, кроме психологической характеристики, нельзя не увидеть определенного рода символа, передающего психологию целой группы людей, испугавшихся вихря событий, оказавшихся к ним неподготовленными. Но это даже не страх, а скорее неустойчивость, исчезающая при терпеливой и умной человечности окружающих. Едва эта помощь приходит, многое проясняется и становится на место. Значит, решающее значение приобретает влияние тех, кто рядом.
А рядом оказались такие люди, как доктор Бороздин (П. Щербаков), его дочь Ирина (Л. Толмачева), журналист Лопатин (В. Гафт), Галина Дмитриевна (Г. Соколова), Маша (А. Покровская). От них шла нравственная поддержка. Они стали для растерявшихся героев тем ориентиром, которого тем так недоставало, И только об одном в связи с этим можно пожалеть: трудное и незавершённое возрождение Вячеслава прозвучало в спектакле не так обоснованно, как в книге «Двадцать дней без войны».
Там исповедь героя, безжалостная, искренняя, сама «решимость отчаяния. .. ставила в глазах Лопатина этого… человека намного выше людей, которые вели себя низко, но при этом жили так, словно с ними ничего не случилось, и легко согласившись, чтобы вместо них рисковал жизнью кто-нибудь другой, сами продолжали существовать, сохраняя вид собственного достоинства».
В театральном варианте книги эти размышления Лопатина не выявлены до конца. Оттого признание Вячеслава идет не в развитие нелегкого суда героя над собой, а как поиск оправдывающих его аргументов. Это приводит в свою очередь и к тому, что не столь ясно, как в книге, отношение Лопатина к тем, кто, как писал в одном из своих военных стихотворений К. Симонов, «залегли в Ташкенте», и тем, кто «в снежных полях под Москвой».
К первым Лопатин относится так же непримиримо, как доктор Бороздин к Марку, Чернову. Отношение Бороздина и Ирины к Марку, Чернову, Монастырской имеет не только прямое выражение в словах доктора и его дочери, Оно развивается на фоне общего авторского отношения к таким людям, оказывая влияние на все сюжетные линии. В пьесе «Из записок Лопатина» отношение к философии приспособленчества и трусости могло и должно было прозвучать выразительнее. Могло, потому что книга содержит подобного рода материал. Должно потому, что иначе страдает сам образ Лопатина и сюжет пьесы.
Чувство Лопатина к Нике приобретает несколько случайный характер. Его закономерность должна быть обусловлена, по сути, несколькими причинами. Противоположность натуры Ники, ее ясной я самоотверженной души — характер и настрой Ксении, бывшей жены Лопатина. Освобождение героя от чувства к этой глупой и эгоистичной женщине, равнодушной ко всему, кроме своей особы. Здесь и настроение от разговоров с Вячеславом. Наконец, это впечатления от встречи с такими людьми, как режиссер Зинаида Антоновна (Г. Волчек), корреспондент Губер (В. Тульчинский). Всеми, кто был способен на сознательный выбор честного гражданского отношения к происходящему вокруг.
Что неизбежность победы Бороздиных и Лопатиных в нравственном споре с трусостью и эгоизмом требует особой естественности в построении пьесы, подтверждает третья постановка — «Эшелон». В ней тоже есть противостояние двух отношений к событиям. У одних оно совершенно определенно: да, трудно, невыносимо трудно, но надо не просто выжить, а жить по-человечески и особенно сплоченно именно из-за трудностей. В вагоне, собравшем разных людей, эти женщины, Галина Дмитриевна, Маша, Ива, несут с собой присутствие духа, внимание к человеку, убежденность в конечном торжестве принципов советского образа жизни. Им тяжело от истерии Лены (Е. Миллиоти), претит скупость к душевная черствость Саввишны (Л. Иванова). Для нравственного спасения Кати достаточно самого присутствия, участия Галины Дмитриевны, Маши. Для сохранения общего тонуса в этом движущемся человеческом мирке, где все переплелось, все болит и страдает, нужно, видимо, более полное и активное противостояние настроениям уныния, паники, жестокости. Тогда наступившее единение не будет казаться результатом одного лишь исчезновения источника распрей и уныния (ушла из вагона Лена, умерла Саввишна). Оно обусловлено причиной иного характера. Понять ее помогают прекрасные актрисы «Современника».
Л. Толмачева, А. Покровская, Т. Лаврова, Г. Соколова подчеркнули в своих героинях то общее, главное, что оказалось в результате общим и главным для всех. Они остались людьми в ситуации, предрасполагающей к компромиссам с совестью, к индивидуализму и страху. В их верности человечности, в сопротивлении войне, в полноте самого ощущения жизни вопреки страшным обстоятельствам — истоки нашей победы в борьбе с фашизмом. Взрыв разметал вагон, убито несколько женщин. Дрогнул голос у автора (Ю. Богатырев), перехватило дыхание у зала. Но сильнее других — впечатлению, что даже это несчастье не сломит женщин, что нравственная победа за ними.
Размышляя о войне, журналист Лопатин приходит к выводу, что главным событием битвы на Волге были люди. Используя этот образ можно сказать, что главным событием всей войны были советские люди. Они победили, безнравственную систему фашизма, обнаружив для всего мира неизбежность его духовного поражения. Они передали этот великий опыт всем последующим поколениям людей.

Алевтина Кузичева
18-04-1975
Московский Комсомолец