Странное чувство испытывает зритель, пришедший в театр на классическую пьесу. Вот сейчас откроется занавес, и со сцены зазвучат знакомые слова, и мы встретимся с людьми, о которых многое знаем заранее. А вот узнаем ли? Узнавание всегда доставляет радость. Но иногда герои спектакля оказываются совсем не такими, какими мы представляли их себе, читая пьесу, и тогда, либо яркий образ, созданный актером и режиссером, вытесняет наши прежние представления, либо мы остаемся не убежденными и не принимаем нового толкования. 
На спектакль театра"Современника «Вишневый сад» в постановке Г. Волчек мы шли как на свидание с давними знакомыми — его героями. Скажем сразу, встреча была приятной. Актеры с самого же начала действия искренней, убежденной игрой захватывают нас, заставляют неотрывно следить за развитием спектакля. Мы с интересом знакомимся с персонажами. вглядываемся в черты их лиц, манеру поведения, вслушиваемся в интонации. 
Раневская в исполнении Т. Лавровой вся в воспоминаниях о прошлом и фантазиях. Очень драматично проводите актриса третий акт, где ее героиня будто впервые задумалась над опасностью своего положения, хотя и устроила нелепый бал, хотя и старается быть радушной его хозяйкой. Но вот имение продано, и снова мотыльком летит дальше Раневская, смутно представляя себе будущее. Еще резче выражена эта полная беспомощность у ее брата Гаева, пустого мечтателя и симпатичного фразера. И. Кваша убедительно показал нам этакого «недотепу» средних лет. Этот барин не только не задумывается, откуда деньги берутся, но без лакея не знает даже, что следует сегодня надеть. Однако Т. Лаврова и И. Кваша пытаются оправдать своих героев, и благодаря актерскому обаянию и искусству это им удается. Раневская Т. Лавровой действительно добра. Мы видим это ее драгоценное качество неотделимым от ее легкомыслия, но мы видим его воочию. Кваша — Гаев умеет любить и свой книжный шкаф, и свой вишневый сад. Чувства его подлинны…
Очень интересен Петя Трофимов в исполнении А. Мягкова. «Вечный студент», «облезлый барин» оказывается тоже изрядным «недотепой». И он добр и мягок, и он благородно мыслит и хорошо говорит, но в общем-то не может указать другим верного пути, потому что не видит его сам. Однако актер счастливо избежал опасности впасть в ораторский тон. Его Петя, слава богу, не моралист. Если какие-то фразы он и выкрикивает, то кричит их в колодец, прислушиваясь к эху. А знаменитое «Здравствуй, новая жизнь!» сказано без малейшей аффектации и поэтому, может быть, особенно убедительно.
К числу бесспорных удач спектакля можно отнести работу М. Нееловой. Веришь, что именно такой Ане — юной, романтичной, светлой — дано понимать и хоть духовно сохранять красоту вишневого сада. Думается, что она точно почувствовала тонкий лиризм роли и пьесы.
Впечатление такого же точного попадания производит и исполнение В. Гафтом роли Фирса. Настолько достоверен этот старик, постоянно вспоминающий о прошлом, воспринимающий «волю» как несчастье, нашедший себя только в причастности к чужой жизни — жизни своих господ, что забываешь о действительном возрасте актера. И это не только внешний, но и точный психологический рисунок.
А. П. Чехов назвал свой «Вишневый сад» комедией. Интересно определяет жанр этой пьесы исследователь его творчества В. Ермилов, называя ее «социальным водевилем». На сцене театра «Современник» мастерски передаются лиричные чеховские дуэты и, в меньшей степени, чеховская ирония. 
Художник П. Кириллов нашёл остроумное решение, позволяющее объединить в одной декорации три различных места действия, предусмотренные Чеховым. Правда, персонажи говорят о стенах и окнах милого старого дома, а сцена пуста: ни окон, ни стен. Но воображение помогает нам увидеть многое глазами героев пьесы. Но вот легко ли представить себе, что искривленные, с обрубленными ветвями голые стволы, которые реально стоят на сцене, — это и есть тот самый вишневый сад, «прекрасней которого ничего нет на свете», цветущий и радостный в первом акте, осенний и грустный в конце? Конечно, это прием: дело, возможно, в том, что сад уже «морально» не существует, он на столько обречен, что его можно считать уже вырубленным…
Но вернемся к игре актеров. К. Райкин не стремится убедить нас, что его Епиходов — это на самом деле «двадцать два несчастья». Из всех неприятностей, предусмотренных автором, может быть, из-за отсутствия реквизита, на его долю достаются только падения. Здесь, думается, смещены акценты, и вместо комической, почти фарсовой фигуры перед нами меланхолик, который вызывает не смех, а жалость. Тот же сдвиг происходит и с Шарлоттой Ивановной, Е. Миллиоти нашла яркие краски, чтоб продемонстрировать горькое одиночество и трагическую эксцентричность своей героини.
«Современник» показал нам еще один спектакль, в основе которого — шедевр русской классики. Мягкая ироническая усмешка Чехова сменяется беспощадным, убийственным сарказмом М. Е. Салтыкова-Щедрина. Опытная рука С. Михалкова превратила фрагменты романа «Современная идиллия» в стройный драматургический материал, а постановщик, народный артист СССР Г. Товстоногов создал умный, глубокий спектакль «Балалайкин и К°».
Вся страшная бездуховность, нравственная нищета, обывательская благонамеренность, бывшие повседневным бытом прошлого, проходят перед нами в острых и точных зарисовках. Вот они, вчерашние либералы, которые восторгались отменой крепостного права, а сейчас изо всех сил стремятся доказать свею лояльность полицейскому режиму и счастливы тем, что квартальный называет их своими сотрудниками.
Убедительно и последовательно показывают И. Кваша и В. Гафт постепенное падение своих героев. Верно найденный прием, сочетание условности, гротеска с реалистической достоверностью, безукоризненный вкус и чувство меры позволяют этим мастерам держать в напряжении зрителя, который улавливает каждую их интонацию, чувствует тончайшие оттенки их мысли и благодарным смехом отзывается на каждую остроумную находку.
А вот и сам квартальный надзиратель, любезнейший Иван Тимофеевич. П. Щербаков сделал эту фигуру настолько выпуклой, что мы можем разглядывать ее с разных сторон. Вот он, тяжелый полицейский сапог, который безжалостно давил всех и вся в царской России. Жестокий и коварный с теми, кто послабее, Иван Тимофеевич может быть и снисходительным, в своем понимании, к людям «полезным», охотно цитирует руководящие указания своего начальства. А ради денежного мешка, купца, первой гильдии Парамонова, он пойдет на любое преступление. И все это сочетается с показным добродушием и неколебимой уверенностью в собственной правоте.
Под стать ему и его подчиненные: «полицейский дипломат» Кшепшицюльский, интересно сыгранный В. Никулиным, тупой брандмейстер Молодкин (Р. Суховерко) и крючок-письмоводитель (А. Леонтьев).
Сатира Салтыкова-Щедрина разит без промаха. Мы находимся в страшном мире, где человеческие чувства и побуждения оказываются вывернутыми наизнанку. Бывший тапер из публичного дома становится редактором газеты, а женатый человек, отец восьми дочерей, за деньги женится на содержанке богатого купца. Нет понятия о чести и достоинстве там, где властвует содружество полицейского произвола и чистогана.
Сам Балалайкин, фамилия которого вынесена в заглавие пьесы, — мелкий жуликоватый адвокат, готовый за деньги продать отца родного. К. Райкину удалось создать запоминающийся портрет лгуна и проходимца. Перед нами законченный продукт своего времени.
Хочется сказать добрые слова и о работе А. Мягкова: странствующий полководец Редедя, на первый взгляд, смешон и жалок, но он вовсе не так безобиден. Ведь ему, в принципе, безразлично, в кого стрелять…
На сцене нет ни одного положительного героя. Нет человеческих лиц. Перед нами галерея уродливых оскаленных морд, навеки заклейменных рукой Щедрина и безошибочно увиденных и показанных театром. Однако положительный полюс пьесы и спектакля — в зорком, всевидящем гневе великого сатирика, благородном гневе художника и гражданина.
Спектакли «Современника» пользуются большим успехом у бакинского зрителя. Выходя из праздничного, оживленного зала, еще и еще раз ощущаешь неумирающую силу и гуманизм русской классической литературы.

В. Колмановский
2-10-1977
«Бакинский рабочий» (Баку)