Московский театр «Современник», привозивший в прошлом сезоне на Бродвей великолепных «Трех сестер», в этом году снова ненадолго посетил нас, показав на этот раз чеховский шедевр «Вишневый сад». Исключительно изысканный спектакль. Московская труппа и особенно играющая Раневскую вдохновенная Неелова создают эмоционально насыщенную версию пьесы с живыми чеховскими героями.
Можно сказать, что «Вишневый сад» даже превосходит их же «Трех сестер» по тону, оформлению и стилю, и если вам интересно, как иностранная труппа ставит мировую классику на своем родном языке, вам стоит посмотреть этот спектакль. Транслируется синхронный перевод.

В своей версии «Вишневого сада», которая сейчас идет на русском языке в театре «Мартин Бекк», режиссер Галина Волчек подходит к Чехову как к нашему современнику. За свою жизнь она уже четвертый раз ставит эту пьесу, каждый раз учитывая в режиссуре «то, что происходит за окном».
Через переводчика Волчек объяснила нам, что под современной трактовкой она не подразумевает « безвкусный и вульгарный подход к классике» — раздражающие анахронизмы, вроде «Гамлета в джинсах». Для нее Чехов — художник, писавший для своего времени, и задача режиссера выявить в его драматургии новые эмоциональные и смысловые оттенки.
Впервые Волчек поставила «Вишневый сад» в Москве двадцать один год назад, скрытой тенденцией в спектакле тогда было негативное отношение русских людей к Лопахину — плебею, ставшему хозяином. В 1970-е, сказала Волчек, «русская интеллигенция хотела бы избежать прихода Лопахиных» — того нового класса, который представлял этот герой. Два года назад, когда Волчек преподавала в Школе искусств при Нью-йоркском университете, она, ставя со студентами эту же пьесу, предложила роль Лопахина чернокожему юноше. «Когда он произнес: „Мой отец и мой дед были здесь рабами“, — на его глазах выступили слезы, а в зале воцарилась гробовая тишина — перед зрителями возникла новая реальность пьесы», — рассказала Волчек. (В 1973 Джозеф Папп поставил спектакль по «Вишневому саду» с чернокожими актерами, и тогда Лопахина играл Джеймс Эрл Джонс.)
В нынешнем спектакле московского театра «Современник» (который будет идти на Бродвее до воскресенья, а с декабря пойдет в Москве) Лопахина играют более привлекательным, чем обычно. Сергей Гармаш, артист с красивой внешностью, изображает своего героя человеком честолюбивым, но с добрыми намерениями, он поглощен мыслью, как лучше распорядиться собственностью Раневской. Режиссерский подход госпожи Волчек к образу Лопахина и всей пьесе в целом определяется приближением нового тысячелетия; равно, как и Чехов, создавая пьесу, не мог не принимать во внимание смену веков. В наше время, говорит Волчек, невозможно не учитывать, насколько привыкли люди к научному прогрессу: «Разве можно сейчас представить себе жизнь без телефона, микрофонов, самолетов, аэродромов? Но чтобы построить аэропорт, вы должны уничтожить вишневый сад или нечто похожее». В обществе подобные разрушения во имя созидания часто обретают значение «подлинных трагедий».
Созерцая мир на пороге нового тысячелетия, продолжает Волчек, она ощущает некий «неясный дрожащий звук», вроде плача по вырубаемым вишневым деревьям." Если бы Чехов жил с нами все эти сто лет, — говорит Волчек, — он согласился бы с нынешней трактовкой пьесы. В спектакле часты резкие перепады настроений — от гнева к смеху или к переживаниям на грани слез. Режиссер подчеркивает инфантилизм Раневской и ее брата Гаева, неспособность противиться разрушению их жизненного уклада.
«Мой Чехов, — заявляет госпожа Волчек, — весьма жесткий, нервный и парадоксальный, но люди и живут в парадоксальных ситуациях». Для режиссера, как и для драматурга, в пьесе нет ни героев, ни негодяев, а есть только несчастные люди. «В жизни нет ничего однозначного, — говорит она, — и Чехов гениально это понимал». Что же касается «Вишневого сада», продолжает режиссер, то «у меня с этой пьесой какая-то роковая связь».
В 1956 году, еще студенткой Школы-студии МХАТ, Галина Волчек оказалась среди создателей театра «Современник». Потом в течение многих лет была актрисой этого театра, который, наряду с русскими пьесами, ставил и американские. У московской публики особую известность получила ее Марта в пьесе Олби «Кто боится Вирджинии Вулф?» Не теряя интереса к американской драматургии, Волчек берет для своего режиссерского дебюта в 1962 году «Двое на качелях» Уильяма Гибсона.
До своей первой постановки «Вишневого сада» она толком не видела ни одной другой версии; этот факт режиссер склонна задним числом объяснять «инстинктом самосохранения». По крайней мере, кроме Чехова, на нее никто не повлиял. «Изучая внутреннюю жизнь его персонажей, — говорит госпожа Волчек, — словно занимаешься кардиологией сердца».
Чтобы добиться желаемого, она детально анализировала «каждый сантиметр духовного мира чеховских героев, их поведение, разные психологические выверты». Многие годы проработав актрисой, госпожа Волчек признается, что режиссерская деятельность больше соответствует ее творческим потребностям. «Когда я работаю над пьесой как режиссер, я переигрываю множество ролей, — поясняет она свою мысль. — И Раневскую, и Шарлотту, и Гаева, и Лопахина. Я словно выхожу каждый вечер на сцену вместе с актерами».

Перевод с английского В. Бернацкой

Мел Гассоу
7-11-1997
Нью-Йорк Таймс