Однажды, лет десять назад мне довелось столкнуться с Мариной Неёловой в довольно нервной рабочей обстановке. На радио предполагалась запись сцены из спектакля театра «Современник» «Из записок Лопатина». Актриса была по-деловому собранной, сосредоточенной, готовой к работе. А партнер опаздывал, опаздывал катастрофически. В студии царил напряженный и молчаливый вакуум. Казалось, в этой разреженной атмосфере бесшумно носились, зависали в воздухе электрические заряды, готовые испепелить виновника. И исходили эти волны от маленькой, хрупкой, элегантной и обаятельной женщины?
Пусть не искушает судьбу тот, кто осмелится отнять даже несколько минут у актрисы, которая так материально-осязаемо ощущает быстротекучесть времени, своих творческих сил, энергии. Думается, что люди ее склада и ее одержимости заклинанием шепчут про себя слова безвестного Икара из «Андрея Рублева» А. Тарковского: «Только бы успеть? Только бы успеть»? Успеть высказать ту сокровенную тайну, ту единственную правду жизни, которую природа доверила тебе и только тебе, успеть реализовать свой талант, успеть, успеть?
Марина Неёлова никогда не была начинающей актрисой в общепринятом смысле. Ей не пришлось играть в эпизодах, набирая творческую высоту. Она появилась лет двадцать назад в картине «Старая, старая сказка», а затем выступила в трех фильмах разных жанров, разного художественного стиля. И в каждом из них была органична и убедительна — и в стилизованно-театральной картине «Тень» по Евг. Шварцу, и в приключенческой ленте по Жюлю Верну «Сломанная подкова» в облике романтически-нежной Лейды, и, наконец, в роли Нины — внучки профессора Сретенского в ностальгическом, тонком, мудром и драматичном фильме «Монолог». Одновременно она стала появляться на телевидении — в спектаклях «Шагреневая кожа», «Ночь ошибок», «Домби и сын». Успешно работала и работает в театре «Современник».
Когда появились первые фильмы с ее участием, казалось, что за ней надолго утвердится типаж девочки-подростка. Однако Неёлова как-то легко, беспроблемно перешагивала границы амплуа. В театральных ролях актрисы были представлены и разные эпохи, и разные жанры, что потребовало от нее поиска характерности, вкуса к яркой, сочной детали. В кино же, за исключением фильмов «Тень», «Старая, старая сказка», «Сломанная подкова» и «С тобой и без тебя» (о деревне двадцатых годов), Марина Неёлова играла своих современниц. Да и в названных лентах исторический или сказочный антураж был только фоном для решения тех или иных современных проблем. Именно театральный опыт во многом определил своеобразие актерской манеры Неёловой в кино, обогатил и усложнил ее профессиональную палитру. Актриса не боится на экране подчеркнуто выразительной мимики, резких и широких жестов, нервных перепадов, срывающегося голоса, прекрасно знает силу воздействия шепота, лепета, крика, оборванной фразы. Трудно сказать, сколько собственного «я» вносит она в свои роли, но ее слитность с ними очевидна?
Когда видишь в финале фильма «Мы веселы, счастливы, талантливы!» некрасиво, отчаянно рыдающую женщину, невольно вспоминаешь такую же отчаявшуюся и рыдающую, с распухшим от слез лицом, искривленными гримасой боли губами девочку из «Монолога». И та и другая существуют на экране как бы вне требований эстетичности, лишь сообразно законам своего безысходного и невыразимого горя. Эти два эпизода родственны не внешним сходством, а какими-то глубинными, внутренними связями. Они словно два кульминационных пункта в одной судьбе. Как в известной окуджавской «Песенке о голубом шарике» — разный возраст плачет о разном, но плачет о равноценной утрате и плачет в одной душе.
В эту единую биографию легко вписываются и другие роли — Валентина Костина из «Слова для защиты», Нюра из картины «Дамы приглашают кавалеров», Алла из «Осеннего марафона». В этом перечне могли бы быть и многие театральные персонажи. Все это разные ракурсы одного портрета современной женщины, такой, какой ее видит и знает актриса.
Вспоминая роли, сыгранные Мариной Неёловой между «Монологом» и «Мы веселы, счастливы, талантливы!», еще раз убеждаешься, что, несмотря на зависимость актерской профессии, понятие «своя тема в искусстве» для подлинного дарования — не досужая выдумка журналистов и искусствоведов. И какие бы жесткие рамки ни были установлены драматургией и режиссурой, эта тема все равно пробивается.
Среди героинь Неёловой нет женщин счастливых, с благополучной, устроенной судьбой. Каждая из них полна неутоленной нежности, нерастраченной страсти. Но предмет их любви, как правило, ничтожен, а страсти разбиваются о рутину быта, вянут в тесных конторах, в неуютных квартирах. Они безоглядно романтичны и живут по какому-то давно забытому кодексу чести.
В «Монологе» именно кодекс чести, включающий особое и строгое понимание чистоты, верности, любви, милосердия, достоинства и массу других «старомодных» и таких прекрасных понятий, роднит Нину с дедом — профессором Сретенским. Эта общность дает ей уверенность и защищенность в жизни. Поэтому она так снисходительно-иронична к своей любвеобильной матери, одержимой поисками мужа, «красивой», «сжигающей» страсти. Неёловская Нина «прощает» матери ее убогое представление о любви, «прощает» ее бестолковую жизнь, но брезгливость не позволяет ей вникать в подробности этой жизни. Свой собственный выбор она тоже ни с кем не станет обсуждать, не допустит никого в свои личные отношения. Лишь оказавшись брошенной, она взорвется яростью, скорчится от физического ощущения боли, причиненной пошлостью предательства. И этот гнев обрушится на самого близкого человека — деда, ведь только в нем и ее гнев, и ее боль могут отозваться с той же силой и глубиной?
Валентина Костина из фильма «Слово для защиты» покушается на жизнь любимого человека — Виталика. Какая-то странная, только ей понятная, последняя попытка завоевать, обрести его. Она не умеет жить полуправдой, получувствами. Валентина спокойна и во время следствия и во время суда. Ни в чем не раскаивается, ни о чем не жалеет. Она ждет. Ждет наказания как избавления — тогда мера ее страдания станет самым красноречивым и веским доказательством бескрайности ее любви.
Безрассудные, отчаявшиеся героини Неёловой своей самоотдачей и максимализмом пытаются внушить возлюбленным понимание подлинных и мнимых ценностей бытия. Но мужчины остаются глухи. Так, Валентина не добилась от Виталика ни жалости, ни понимания. Так, ломающийся от волнения голос Аллы из «Осеннего марафона» остается не услышанным на другом конце телефонного провода. И впереди у нее вновь лишь надежды на короткие встречи, украденные у другой женщины, да на невнятные и пустые обещания. 
Фильм «Мы веселы, счастливы, талантливы!» мог бы считаться комедией, если бы чистоту жанра не нарушало существование в нем Ляли, драматично, нервно и достоверно сыгранной Неёловой. Сотрудница какой-то газеты, уставшая от бытовых забот и мелких рабочих неурядиц, Ляля вполне самостоятельна, чтобы на свои скромные гонорары содержать взрослую дочь и быть достаточно элегантной и привлекательной. Так сложилось, что она поставлена перед выбором между «специалистом по счастью», сыроедом Клюевым, руководителем группы аутотренинга, и внезапно появившимся мужем Петей, который долгие годы занимается поисками снежного человека. Ляля прекрасно понимает, что эти одержимые своими «сверхидеями» мужчины растрачивают себя впустую, и пытается заставить их оглянуться на бессмысленно ушедшее время, понять, как важно тепло нормальных человеческих чувств, простого человеческого общения. Кажется, она уже близка к цели. Но нет, ни тот, ни другой не способны измениться. И в финале фильма Ляля отчаянно рыдает о своей жизни, нерастраченной нежности, невостребованной женственности и неоцененной любви.
В этой роли актриса как бы продолжила «свою тему», еще раз сыграв одну из женщин, которые духовно выше и сильнее, чем мужчины, которым они отдают свою любовь?

«СЭ»: Когда этот номер журнала получат наши читатели, на экраны страны выйдет фильм Эльдара Рязанова «Дорогая Елена Сергеевна», где Марина Неёлова сыграла главную роль.
Новая картина — экранизация пьесы Людмилы Разумовской. Сейчас произведения этого ленинградского драматурга идут во многих театрах. А лет пять назад в такое поверилось бы с трудом: тогда «Дорогая Елена Сергеевна» волевым руководящим решением из репертуарного списка была изъята. Чиновников от искусства испугала обжигающая горькая правда о нынешних молодых, которую в те годы сообщать публично как-то не было принято. Эта правда обрушилась на героиню пьесы, учительницу, в день ее рождения и превратила его в самый, пожалуй, страшный день ее жизни.
 — Эта пьеса дает, мне кажется, точный диагноз «болезни» определенных групп нашего общества, — рассказывает Эльдар Рязанов.- Поставленный драматургом диагноз верен и на сегодняшний день.
Вместе с Мариной Неёловой в фильме снимались четверо юных исполнителей. Федя Дунаевский (слева) — он знаком зрителям по картине «Курьер». Артист московского Театра балета Андрей Тихомирнов (второй справа). Только что окончившая школу Наташа Щукина и ее одноклассник Дима Марьянов — он уже поступил в театральное училище. Когда-то фильм «Гараж», где было занято тридцать артистов, мы сняли за 24 дня. С «Дорогой Еленой Сергеевной» уложились в 25 съемочных дней. Но, право же, четверка молодых здесь «стоила» мне тех тридцати?

Петр Кузьменко
1988
«Советский экран», № 16