— Что такое, с вашей точки зрения, успех «Азазеля»? Что бы вам позволило дальше продолжать деятельность не только литературную, но и сценарную?
— Вы имеете в виду телесериал?
— Да. 
— Очень простая вещь. Называется рейтинг. Мне уже на ОРТ все про это объяснили. Я уже знаю, какой он должен быть, чтобы дело продолжалось дальше.
— То есть речь идет не об элементарном оправдании вложений, но просто о зрительских симпатиях?
— Сейчас да. Потому что денег потрачено очень много и вернутся они, безусловно, не скоро. Хотя для меня важно и это тоже. Если ты занимаешься каким-то коммерческим жанром — будь то литература или съемки телесериала, — это имеет смысл лишь в том случае, если ты получаешь прибыль. Иначе — называй себя по-другому и переходи в другой жанр.
— Экранизация вашего романа «Алтын-толобас», в отличие от «Азазеля», давала возможность играть еще и в современность. Вас это пугает в большей степени?
— Что именно пугает?
— Вторжение современности и современной стилистики?
— Меня это совсем не пугает. Более того, был проект на РТР — снять телесериал по «Алтыну-толобасу». Но он получался слишком дорогим, потому что нужно было построить город XVII века. РТР не было готово вкладывать такие деньги, как ОРТ. 
— Если говорить о других романах. Романы, связанные с Пелагией, они не привлекают продюсеров?
— Привлекают. Мне очень жалко проект, который был у меня с НТВ. Речь шла о том, чтобы параллельно снять десятисерийный телефильм по двум романам и два полноценных художественных фильма: «Пелагия и белый бульдог», «Пелагия и черный монах». Это в любом случае давало бы очень существенную экономию: на костюмах, на декорациях и т.д. Очень интересный был проект, но он сгорел вместе с прежним НТВ. 
— Фандорин и Пелагия привлекают в равной степени?
— Мне даже кажется, что Пелагия более кинематографична, чем Фандорин. У нас плохо умеют снимать приключенческое кино, у нас не умеют ставить трюки, у нас не умеют делать комбинированные съемки. Например, в фильме «Статский советник», который собирается снимать компания Никиты Михалкова — как мы с самого начала с Никитой договорились, — будут приглашены каскадеры и постановщики трюков из Голливуда, чтобы все выглядело по-взрослому, а не по-детски. В фильмах о Пелагии такой необходимости нет. Это у нас умеют снимать. Русская провинция, русская природа — это все работает и без больших вложений денег.
— Значит, до Голливуда еще далеко?
— Я пока судить об этом могу только как зритель. Естественно, дистанция огромная. Я отсидел на «Кинотавре» две недели членом жюри специально, чтобы понять, что происходит в кинематографе. Я вижу, что там дела обстоят очень плохо. Даже не столько из-за отсутствия денег и талантов — денег мало, но таланты есть, сколько из-за какого-то катастрофического неверия в собственные силы. Я недавно посмотрел фильм «Видок». Это очень здорово сделано. Так, как у нас, наверное, никто сейчас не снимет. С другой стороны, и у нашего кино есть сильные стороны, на которые и надо было бы делать акцент. Во-первых, это умение работать с подтекстом, во-вторых, замечательные операторы и художники, в-третьих, замечательные актеры.
— То есть дело тут не только в технике и деньгах?
— Нет. Надо делать правильный упор. Надо опираться не на то, в чем ты слаб, а на то, в чем ты силен. И получится другое кино. Не вторичное, а первичное кино, первичный продукт.
— То есть, иными словами, делать акцент не на спецэффекты и съемку, а в первую очередь на драматургическую основу?
— На психологию, на нюансы. Именно поэтому, мне кажется, у Пелагии больший потенциал, чем у Фандорина. В кинопостановочном смысле.
— Значит, как ни странно, если в литературе детективный жанр был чрезвычайно плодотворен, то в кинематографе, с вашей точки зрения, именно кинодрама может принести успех?
— Разные есть продуктивные жанры для работы в кино. Например, я не видел по-настоящему страшного экзотического русского фильма. Страшного не за счет спецэффектов, а за счет нагнетания ужаса. Ведь самое страшное — не появление привидения, а ожидание его появления. Я пытался написать страшный роман «Декоратор», но он у меня не очень получился. Страшные вещи писать трудно. Труднее, наверное, только эротику изображать.
— Последний традиционный вопрос. Фандоринский цикл может на сегодняшний день считаться завершенным или нет?
— Нет, почему же. По моему плану должно быть еще три романа и завершающий сборник рассказов.
— А потомки Фандорина в романе «Алтын-толобас»? Это отдельный проект или это как-то связано с фандоринским циклом?
— Это отдельный проект. Я только что закончил роман из этой серии. Очень долго над ним сидел, потому что роман большой. Совсем другой роман, по сравнению с фандоринским циклом, и по стилю, и по настроению. 

11-03-2002
Газета