«Три товарища», открывшие в Национальной опере гастроли уважаемого московского театра «Современник», рижане приняли достаточно прохладно. Рассказывают, донельзя огорченная Галина Борисовна Волчек, режиссер спектакля, в антракте сидела, обхватив голову руками? Но думается, современниковский «Играем? Шиллера!», который показывают сегодня в Риге уже второй день подряд, станет настоящим событием — в первую очередь благодаря режиссеру Римасу Туминасу.

Публика знаменитых артистов любит. Журналисты — тоже. В том числе и рижские. На импровизированной встрече с артистами «Современника», прошедшей позавчера вечером в служебном кафе Национальной оперы, к Елене Яковлевой и Игорю Кваше для пятнадцатиминутных интервью выстраивались журналистские очереди. Огорчился: не люблю стоять в очередях, даже если к любимому артисту Кваше. Поэтому стал ждать режиссера, который пришел через пять минут. Тот самый знаменитый литовец, с которым лучше не говорить о великом литовском режиссере Эймунтасе Някрошюсе, потому что Туминас сам по себе достаточно уважаемая творческая величина — быть может, не менее достойная. Литовец, который одновременно наш балтийский сосед и при этом сейчас один из самых уважаемых режиссеров Москвы. Даже лауреат Государственной премии именно что Российской Федерации. И спектакль которого («Ревизор» по Гоголю), рассказывают, отменили на гастролях в Киеве (был скандальчик). Потому что, пишут критики, какой-то чересчур острый спектакль получился (замечательно!). Зря они так, на Украине?
 — Г-н журналист, где нам лучше здесь беседовать?
 — Это как удобно Режиссеру?
 — Давайте там, где можно курить. Поближе к артистам?
 — Вам сколько лет?
 — 51.
 — Значит, сразу можете не задумываясь подтвердить для всех, кто еще не знает, что искусство театра — в первую очередь искусство режиссера?
 — Конечно. Наверное, все это из-за тяги к власти — кто знает. Профессия такая.
 — Что будет, если на сцену выйдут актеры и будут играть безо всякой режиссуры?
 — Быть может, будет концерт, да? Или было бы, наверное, какое-то фермерское хозяйство. В нем бы, возможно, дружили — это в лучшем случае. Есть театр, а есть все остальное. Вот и было бы «все остальное», думаю, но не театр.
 — Настоящая режиссура — это великое множество деталей. Думается, не случайно вы назвали этот спектакль, поставленный по пьесе «Мария Стюарт» Шиллера, следующим образом: «Играем? Шиллера!» Я имею в виду, что наверняка не случайны в названии знаки препинания?
 — Я, возможно, провоцирую. Есть тут такой момент — подчинить артиста, публику своей идее, а не просто обратить внимание. Играем! Это же театр. Поэтому мы предлагаем еще и такой вариант: первый акт вообще убрали. В оригинале в первом акте у Шиллера накапливаются страсти, ситуации, интриги в связи с заглавной героиней — Марией Стюарт, которую играет Елена Яковлева? Мы отказались от всего этого и с самого начала нашего спектакля зрители наталкиваются не на Марию Стюарт, а на образ Елизаветы, которую играет Марина Неелова.
 — То есть вы предлагаете в пьесе Шиллера увидеть другую сторону медали? Игра с зеркалом?
 — Да, отражение этой ситуации, совсем другой вид там. Мы не видим с самого начала все. Я предлагаю противоположную интригу, поэтому спектакль получается острее, по-моему. Острее — это хорошо.
 — Может, вы знаете: еще в советские времена был замечательнейший документальный фильм «Директор театра», в котором две выдающиеся эстонские певицы мирового уровня, народные артистки СССР Маргарита Войтесс и Ану Кааль вдруг соединились на малюсенькой эстонской сцене. Исполняют арии и как бы соревнуются, конкурируют. Вы устроили такую же ситуацию между Нееловой и Яковлевой?
 — Может быть. Да, режиссер в театре — самый главный. Но я всегда в определенный момент с удовольствием уступаю дорогу артистам, и пусть потом они работают сами, а я со стороны посмотрю. Надо так поступать, причем периодически: борешься, доказываешь, берешь власть. И отступаешь. И начинается, предположим, музыка, акцент переходит на сценографию? И на артистов, конечно же. Такая система игры. Я с большим уважением смотрю игру сильных актеров. Но? всегда сохраняю дисциплину. В «Современнике» хорошие артисты — они подчиняются дисциплине.
 — Спасибо за беседу. Я буду на втором вашем спектакле
 — Да? Как это страшно. Второй спектакль всегда хуже проходит, я это знаю?

?Уже на следующее утро я обнаружил цитату Туминаса об «Играем? Шиллера!» в одном московском издании. Думается, ее привести целиком:

«Я бы хотел, чтобы спектакль возвращал ощущение тоски по детству. Ощущение детства связано с ощущением сиротства: нам кажется, что нас окружают друзья, учителя, родители, весь мир — но одиночество уже прорастает, оно неизбежно. В детстве мы подсознательно ищем шкаф, подвал, кладбище, чердак, содрогаясь от воображаемых опасностей — это природа, думаю, готовит нас к одиночеству. В детстве мы ищем страх, не осознавая, что нас таким образом природа уже начала учить и готовить к грядущему одиночеству. А одиночество — к смерти».

Андрей Шаврей
9-07-2003
Комерсант Baltic Daily