Современная пьеса, молодые актеры, бойкость действия, жесткий ритм, визуальная изобретательность — все это определяет почерк молодого модного режиссера Кирилла Серебренникова. Но в «Современнике» от него ждали не столько экспериментов, сколько хитового спектакля (и дождались!).
Классик Уильямс, и, главное, участие в спектакле примы театра Марины Нееловой, добавили талантливому самоучке ответственности. «Сладкоголосая птица юности» Теннесси Уильямса до сих пор ассоциировалась с переводом Виталия Вульфа и чинным мхатовским спектаклем, где 70-летняя Ангелина Степанова играла стареющая кинозвезду Александру дель Лаго, которая, не выдержав провала своей последней картины, бежала от всех с молодым красавцем Чансом Уэйном в его родной город. Чанс между тем рвался на родину, чтобы забрать свою любимую Хэвенли, а кинозвезду наивно хотел для этого использовать. Но родной город встретил его враждебно, волю Хэвенли сломал ее отец — мэр-мафиози Босс Финли. В переводе Вульфа и Дорошевича речь шла о какой-то ужасной операции, которую сделали Хэвенли после отъезда ее возлюбленного, после чего душа ее омертвела, и читатель терялся в догадках, что же такое сотворил со своей любимой злосчастный Чанс. В версии Серебренникова все названо своими именами, и слов «аборт» или «выскоблить» он не чурается. Словом, «сладкоголосая птица юности» улетела восвояси, а молодость не просто прошла — ее жестоко «ампутировали», и от нее ничего не осталось, кроме фантомной боли.
Имя переводчика из программки исчезло, зато появилось имя Нины Садур и написанные ею роли старух («Когда я была женщиной? — А сейчас ты кто? — Старуха») — то ли эринии, богини судьбы, то ли ведьмы из «Макбета», то ли аналог античного хора. Придумка остроумная, но в общем умозрительная. Главная находка Серебренникова в другом. И роль молоденькой, навсегда теперь бездетной Хэвенли, и роль стареющий примы, которая чувствует, как уходят остатки женственности, таланта, жизни, он отдал Марине Нееловой. Хэвенли предстает хрупким существом на пуантах с такой мукой в глазах, что ни один мужчина, будь он хоть трижды подлец, не в силах выдержать ее взгляд. Смертельно больная Александра отчаянно цепляется за любое живое чувство, пусть это будет хоть неожиданное сострадание к своему «альфонсу», лишь бы чувствовать что-то, а значит, еще жить. Для их дуэта (роль Чанса Уэйна отдана талантливому дебютанту Юрию Колокольникову) хореограф Альберт Альберт придумал сложнейший пластический рисунок, заставляя этих случайных товарищей по несчастью буквально веревки друг из друга вить. Мертвая молодость и жизнелюбивая старость в исполнении Марины Нееловой — жутковатое, ранящее, гипнотизирующее сочетание, от которого невозможно оторваться.
Старость, похоть, властность, черствость «священного чудовища» (как охарактеризовал актеров Жан Кокто) Марина Неелова рисует одним росчерком — безжалостно и точно. И в каждом своем проявлении остается прекрасной. Создается впечатление, что ее актерское дарование крупнее этой роли, этой надрывной мелодрамы, этого мастерски сделанного спектакля. Как, впрочем, и любого другого.

Ольга Фукс
9-12-2002
Вечерняя Москва