Фильм «Слово для защиты» — двойной дебют: кинодраматурга Александра Миндадзе и режиссера Вадима Абдрашитова. Соблазнительно добавить, что в определенном смысле это также и дебют известных актеров Станислава Любшина, до этого никогда не снимавшегося в ролях подобного «негативного» плана, и Марины Неёловой, чье дарование, может быть, впервые раскрылось в этой работе с такой обезоруживающей безусловностью.
Поначалу незамысловатым выглядит судебное дело, перипетии которого определили сюжет фильма. Молодая женщина Костина (арт. М. Неёлова), потрясенная изменой любимого человека (фамилия его Федяев — арт. С. Любшин), пытается отравить газом его, а заодно и себя. Оба остаются живы, но она, привлеченная к суду, становится обвиняемой, а он - потерпевшим. ..
Драматургический парадокс, который удачно использует сценарист, состоит в том, что в ходе судебного разбирательства обе стороны меняются ролями, и истинным обвиняемым, подлежащим суду нравственному, становится Федяев.
Есть в сценарии Миндадзе одно место, которое является ключом к пониманию сути фильма. Федяев, жаждущий во что бы то ни стало преуспеть в жизни, «взлететь», предает близкого человека. Он так пытается оправдаться; «Знаете, ракета, когда взлетает, где-то в пути ступень отваливается… Картинно очень, да? Но зато соответствует?».
И неожиданно этот интеллигентный с виду человек, такой предупредительный, с мягкими манерами, временами вызывавший в нас даже чувство жалости, становится страшным. Еще бы! Хладнокровно, с доброжелательной улыбочкой он, оказывается, способен отбросить за ненадобностью, растоптать живую человеческую душу, снести все на пути к своей цели!..
Этот интересно найденный автором образ «ненужной» ступени совсем неоднозначно, многократно реализуется в художественной ткани фильма. Главным становится не судебный процесс, а движение души молодого защитника Костиной —Ирины Петровны Межниковой (арт. Г. Яцкина). Встретившись с Костиной, высокий накал чувств которой и озадачил, и ошеломил ее, Ирина Петровна начинает заново осмысливать собственную внутреннюю биографию; не подменила ли ее любовь обыкновенная приязнь к жениху Руслану (арт. О. Янковский), естественное желание как-то устроить наконец свою личную жизнь…
Вопросы эти, поначалу тихо прокравшиеся в сознание Ирины Межниковой, начинают звучать с властной настойчивостью в эпизоде встречи ее со старыми друзьями. Именно этот эпизод, а не оправдание Костиной решением суда становится подлинной смысловой кульминацией фильма.
Друзья смотрят кем-то из них давно отснятую любительскую киноленту. В одном случае с удивлением и недоумением, в другом — с грустью и сожалением, смотрят они на себя — совсем молодых, о чем-то оживленно спорящих, что-то доказывающих, в чем-то друг друга убеждающих. .. И хотя никто не может вспомнить, о чем, собственно, шел давний спор, неясная тревога закрадывается в их души…
Почему?
Не беда, что многие из этой компании — люди, преуспевшие в жизни, осуществившие свои намерения, добившиеся определенного материального благополучия. Беда, что при этом у некоторых из них «отвалилась», ушла из жизни важная «ступень» — бескомпромиссность, душевный порыв, предельно заинтересованное отношение решительно ко всему, что окружает тебя в жизни, трудный поиск… Ведь молодость — категория отнюдь не только возрастная…
В этой связи становится понятным, казалось бы, странный на первый взгляд поступок Ирины Петровны, когда после вечеринки она вместе со старыми товарищами спускается в набитом до отказа лифте. Она несколько раз нажимает кнопку, чтобы остановить лифт. Мы понимаем, что в эти секунды ею владеет неосознанное до конца желание остановить привычное течение жизни, осмотреться и задуматься: что же делать дальше?
 — Неужели нельзя просто прожить день? — спрашивает героиню с легким укором Руслан.- Просто прожить — без глубокомысленной мины, без поисков смысла, без самокопания?.. Хватит, ей-богу! Неужели ты еще не устала от всего этого?.. Зачем?.. Вот ты, вот я, ночь, река, луна, мы идем рядом… Разве этого мало?.. Что ты можешь предложить взамен?..
Героиня фильма еще не может сказать отчетливо, что может она «предложить взамен», — мы расстаемся с ней в момент, когда она серьезно задумывается над этим. 
В финале Ирина Петровна, пришедшая на вокзал проводить своего отца, неожиданно, но намеренно остается с ним в купе отходящего поезда. Нет, она не уедет из города, скорее всего она сойдет на первой же станции. Но поступок ее есть пластическая реализация очень важной для авторов фильма мысли.
«Жизнь без нравственного усилия — это сон»,- писал Лев Николаевич Толстой. Ирина Петровна и пытается совершить это столь необходимое для нее нравственное усилие — сойти с хорошо накатанной дорожки…
Талантливый, проблемный сценарий Александра Миндадзе (автора еще двух интересных работ — «Весенний призыв» и «Смерть машиниста») а значительной мере облегчил задачу постановщику фильма и артистам.
Отрадно, что режиссерские дебюты стали нынче делом привычным, чем-то само собой разумеющимся. Правда, молодые режиссеры дебютируют по-разному; в одном случае, руководимые потребностью удивить зрителя, поразить его («Смотрите все, как я умею!»), они демонстрируют по преимуществу формальное мастерство, даже лихость во владении профессией; другие (к ним относится Вадим Абдрашитов), отказываясь от внешне эффектных композиционных, монтажных решений, избирают неброскую, строгую стилистическую манеру.
Пристальное внимание Абдрашитова, ставшего, к счастью, единомышленником сценариста, сосредоточено всецело на жизни человеческой души, на тончайших ее движениях.
Фиксация этого процесса обеспечила и актерскую удачу Неёловой.
Не так часто встречаешь на экране актерские работы, отмеченные таким глубинным психологизмом. За каждым скупым внешним движением актрисы угадываешь движение внутреннее. А ведь какая сложная задача: Костина Неёловой — удивительно цельная, незаурядная натура. Она проносит свою поистине трагическую любовь к человеку недостойному с достоинством, которое (как ей этого хочется!) должно оградить от осуждения Федяева, которого она продолжает любить вопреки всему и всем…
Чувство большого удовлетворения доставляет и филигранная работа в фильме Любшина. Прежние герои его, которых мы помним и любим, всегда были на достаточно нравственной высоте. И, как бы глядя с этой высоты на воинствующее человеческое убожество, имя которому — Федяев, артист каждым мигом своего экранного существования (особенно выразительно выглядит это в эпизоде выступления Федяева на суде) чинит расправу над «федяевщиной», суть которой не только предательство и лицемерие. Но и доведенное до крайних пределов потребительство.
Убежден, фильм «Слово для защиты», сделанный по преимуществу молодыми кинематографистами, много даст и уму, и сердцу молодых зрителей. И взрослых тоже.

И. Ольшанский
15-02-1977
Советская культура