У Климова есть диплом об окончании станкоинструментального института. Есть труба, на которой он плохо играет в ресторанном ансамбле, при этом неплохо зарабатывая. От первой жены — сын Антон, которому при встрече так утомительно втолковывать, почему через реку ехал грека, а не грек. Есть мама со своими вечными нравоучениями и сестра со своим ленивым мужем. Есть, наконец, Мика, Микаэлла, женщина, с которой вот уже четыре года он встречается, когда сам этого хочет, — что весьма удобно, практично и совсем не стесняет его. Он не глуп, хорош собой, склонен к меланхолической созерцательности, и временами прямо-таки чайльдгарольдовская печаль омрачает его светлый лик. В эти минуты он наверняка особенно себе нравится.
С таким вот Климовым знакомятся зрители телевизионного спектакля «Между небом и землей», поставленного В. Фокиным по повести В. Токаревой «Ехал грека». Знакомятся в тот день, когда герой, будучи в отпуске, совершает паломничество к вершине Карадага, мысленно проклиная эту дурацкую затею и того приятеля-архитектора, который в нее втянул. Но Климов (А. Миронов) добрался-таки до вершины, успев по дороге изречь несколько горьких истин о своей особе, что выдало в нем натуру, не чуждую самоиронии. 
Он стоял на вершине «дум великих полн», не подозревая, что уже несколько дней как мертв для Мики, для приятелей и коллег по ансамблю. Для всех, кто знал, каким рейсом он должен был лететь к солнечному Адлеру. Дело в том, что самолет, на который, заговорившись с маникюршей в аэропорту, опоздал наш герой, потерпел катастрофу.
Климову предоставляется фантастическая, редкостная возможность узнать, что было бы, если бы он действительно…
Сюжетный ход, придуманный не сегодня. Но на этот раз такой поворот событий помог автору и создателям спектакля высказаться серьезно на тему о ценности человеческого существования, о месте человека среди людей и его нравственном долге перед ними.
Таким нравственным долгом как раз и не отягощен Климов. Он, видите ли, «не может принадлежать никому больше, чем полтора часа». Зато может «не брать в расчет» страдания любящей его и безмерно уставшей от этой несчастливой любви Мики (М. Неелова).
Он не склонен себя идеализировать во всех отношениях. Напротив, его самооценки всегда ироничны, порой и злы. Но понимая, что музыкант он никакой, Климов равнодушно, по инерции выдувает из своей трубы ежевечерние гонорары. Понимая, что мучит близкую ему женщину, он не думает изменить образ жизни. Интуитивно сознавая свою нравственную неполноценность, отдавая себе отчет в неполноценности профессиональной, Климов продолжает жить, как ему удобней и легче.
Актер точно передает состояние героя, когда тот узнает, что многие из близких его похоронили и уже более или менее благополучно обходятся без него. У Мики появился муж, и Климов вдруг понимает что она для него значила. Но слишком поздно. Мика-Неелова говорит «Уходи!», превозмогая неутолимую боль любви. И куда девалась высокомерно-снисходительная усмешка, какой отвечал он прежде на ее робкие просьбы?
От сынишки Антона он слышит вдруг: «У меня два папы». Конечно же, он, Климов, под номером два. И если бы это произошло, мальчику было бы только проще…
А в ансамбле его место занял уже другой, и ансамбль от этого не стал хуже, и никто, наверно, не сказал: «Хороший был трубач».
Перед нами — человек, вдруг осознавший простую и страшную для него истину: он решительно никому не нужен, с его исчезновением не исчезнет что-то важное, существенное, необходимое, а память о нем сотрется так же легко, как мел со школьной доски.
Но и в эту, столь трагическую для него минуту Климов — А. Миронов не вызывает у нас сочувствия. Вероятно, это согласуется с замыслом режиссера и исполнителя, для которых принципиальна мысль об ответственности человека перед людьми и перед собой за свое будущее, за свое счастье. И даже финал спектакля — встреча Климова в аэропорту со своей невольной спасительницей — не дает оснований верить в скорое возрождение героя.
Спектакль, вслед за повестью В. Токаревой, осуждая эгоизм, доказывает конкретной судьбой, к какому нравственному тупику и одиночеству неизбежно ведет он. Ощущение вакуума, пустоты, образующейся вокруг Климова, возникает у нас и благодаря выразительному художественному решению спектакля. Он идет почти без декораций, место действия лишь обозначено одним-двумя характерными предметами. Затемненный фон, отсутствие музыкального сопровождения, неторопливая сосредоточенность телекамеры — все это создает ощущение замкнутого пространства, словно сжимающегося вокруг Климова.
Спектакль «Между небом и землей» еще раз убеждает в возможности телетеатра экранизировать прозу, сохраняя не только дух, но и структуру, стилистическое своеобразие первоисточника. В повести В. Токаревой, написанной от первого лица, много ироничных и горестных откровений героя. В спектакле они сохранены: герой обращает их непосредственно к нам, зрителям, и мы становимся его молчаливыми собеседниками. Но вот от крупного плана режиссер переходит к среднему, к общим — и герой уже участник действия, его характер и образ мысли раскрываются в диалогах, в поступках.
Есть у спектакля и еще одно несомненное достоинство: его создатели рачительно, экономно используют отведенный им телепрограммой час, насытив каждый эпизод, каждую мизансцену мыслью, прямо работающей на общий замысел. Спектакль подчинен единому внутреннему ритму, и в то же время в нем не ощущаешь скороговорок. Он приглашает к неторопливому размышлению, благо сама тема к этому располагает.

Г. Симанович
1978
«Театральная жизнь», № 12