Так, в цитадели психологизма — «Современнике», в спектакле Римаса Туминаса «Играем Шиллера» (по «Марии Стюарт»), на примере главных актерских работ ощутима не только мощь эмоционального, трагедийного захвата, но и увлечение фантастической, гротескной формой; высокое совершенство, которого достигли в пластике, мелодике, ритмике ведущие Мастера знаменитого театра «актерской естественности и правды». Марина Неелова играет великую королеву Елизавету потаенно страстной и слабой, женщиной на троне, рыдающей навзрыд, столь же не свободной, как и Шотландская узница Мария; но еще и марионеткой — во власти мертвого и мерного ритуала; золотой куклой, распятой и обвисающей на тростях, как на кресте, которую направляют, принуждают подписать смертный приговор сестре невидимые «кукловоды» — государственный интерес Англии и судьба.
Елена Яковлева — Мария воздушна и музыкальна в каждом движении. Переступая балетно, мелко, не идет, а плывет по черному, верхнему горизонту сцены; невесомо слетает вниз, уцепившись за хрустальную люстру, в тонком перезвоне подвесок; нежнейше проговаривает-пропевает шиллеровские строфы восторга перед жизнью и свободой — и вдруг, униженная королевой-сестрой, беснуется подобно фурии, вульгарно вопит, хлещет подолом по воде. Бескровным лицом, пышными кудрями (парика) Мария — Яковлева напоминает северных мадонн — мучениц средневековья, а умирает по-человечески просто. Маленькая голова, затянутая в чепец и словно бы лысая, поставленная прямо, подбородком о спину стула (эшафота), вдруг резко падает набок.
Лестер — Игорь Кваша в длинной-длинной и медленной сцене без слов одним лишь смехом, оттенками смеха, переходящего во всхлипы, в стон, в рыданье, прослеживает рождение и утверждение страха, которым сокрушен могущественный и хитроумный человек. Нужны характер, воля, ум - молодым куда больше, чем мастерам, чтобы не растеряться в обилии возможностей (и соблазнов), которые предоставляет сегодняшнее время, употребить их на пользу, а не на погибель себе.

Александр Строганов
2000
«Театральная жизнь», № 7