За последние годы в нашем театре отчетливо проявилось стремление к психологизму, к исследованию человека во всей его сложности, противоречивости, противоборстве эгоистических и добрых начал. Театр хочет приблизиться к зрителю, вести с ним доверительный, исповедальный разговор — о нравственных основах жизни, великой силе любви и добра, взаимной ответственности друг за друга, за всех людей на земле.
Новая пьеса Михаила Рощина открыто призывает: «Спешите делать добро», и не случайно она появилась на сцене московского театра «Современник». Душевность, теплота драматургии Рощина близка, родственна этому театру, его актерам, его руководителю Г. Волчек. Она поставила пьесу, открыв в ней очень много того, что спрятано за текстом, — течение внутренней жизни, всплески чувств, импульсы поступков героев. Паузы спектакля содержательны и значительны, насыщены живыми эмоциями. Каждая роль взыскательно выверена правдой жизни, логикой мысли.
Незамысловатая история о добром человеке, где-то на полустанке встретившем девушку, чуть было не покончившую с собой из-за семейных неурядиц, и привезшем ее в Москву, что вызвало обывательские сплетни и наговоры, воспринимается с волнением, заставляет оглянуться вокруг, поверить собой чувства и поступки действующих лиц. Оказывается, это не так просто — делать добро, в каждом человеке борется столько противоречий, само понятие добра разными людьми воспринимается по-разному и далеко не всегда содействует благу.
Этот добрый человек Мякишев — И. Кваша, чудаковатый романтик и мечтатель, живущий в каком-то своем, озаренном светом и чистотой мире. Его сердечность, желание помочь в беде — естественная потребность, непреложный закон жизни. Ему трудно понять, почему другие поступают иначе; столкновения с людьми, даже самыми близкими, вызывают растерянность, недоумение. Когда Мякишева поучают, стыдят, выговаривают ему, он молчит, только в глазах удивление, вопрос: что вы делаете, люди, как же можно добро оскорблять недоверием, клеветой? А ведь даже его жена Зоя — А. Покровская, деловитая современная женщина, далекая от пересудов и предрассудков, заботливо относящаяся к семье, вдруг дрогнула, засомневалась, не заметила, как вырвалось у нее резкое, осуждающее слово.
Первое появление Оли — М. Неёловой, той самой девушки из Сибири, поражает смелостью сценического рисунка: неестественно застывшая фигурка со спущенным чулком, северный говорок, нарочитость движений. Все ей странно и удивительно в этом большом городе — и люди, и вещи, трудно поверить ее с детства израненному сердцу в участие и человеколюбие. Постепенно на наших глазах происходит чудо преображения, становление характера — волевого, бескомпромиссного, все ее существо распахнуто для добра, и малейший намек, что она — причина раздоров, заставляет сжаться, замереть, убежать в неведомую ночь. Впечатляюще это мгновение, когда из темноты высвечивается только головка Оли, луч света перемещается, скользит по лицу и погружается во мрак. М. Неёлова славится своим вулканическим темпераментом, резкими перепадами чувств, но здесь, в образе Оли, все это только угадывается, затаилось где-то внутри, за найденной характерностью, детской непосредственностью. Такое перевоплощение — свидетельство растущего мастерства актрисы.
Разные люди — разные судьбы. Радушный дом Мякишевых открыт для всех, сюда часто приходят и соседи, и друзья. У Горелова — В. Гафта свои представления о добре и зле: в проповеди свободы личности, в нежелании связать свою судьбу с женщиной, которая его любит, — эгоистическое стремление оградить себя от суетности и будней быта. Так он и проходит по жизни с ироничной улыбкой, тая некую романтическую загадочность. усталость и разочарование. Но наступает час, и, оказывается, чужое горе ему близко. вызывает активное желание действия, пересмотра принятых решений. Драматург верит — запасы добра неисчерпаемы в человеческом сердце.
В орбиту событий вовлекаются все новые и новые персонажи. Соседка тетя Соня — Л. Ахеджакова, маленькая суетливая старушка с неизменной собачкой на руках, все время некстати возникает на сцене. Это от нее пошли всяческие слухи и сплетни. Актриса владеет огромным искусством правды сценического существования, наделяет свой образ обаянием, сердечностью, юмором — и вот мы уже готовы полюбить эту тетю Соню, ничуть не удивляемся ее предложению взять девушку к себе. Еще один образ, другой соседки, Симы, — Н. Дорошиной, шумной, крикливой. любящей поговорить о своих делах. Каждый ее выход вызывает оживление — от узнаваемости, от щедрости и сочности актерских красок, от бесшабашного веселья, за которым — одиночество, нерастраченная потребность в заботе и любви. Она также хочет приютить Олю в своем доме, но все это делается уже после ее непоправимого бегства. (В очередь с Н. Дорошиной роль Симы превосходно играет и Т. Дегтярева.)
Тема одиночества, отчужденности, взаимного непонимания — как контраст великих моральных ценностей добра, любви, радости общений — проходит через весь спектакль, по-разному проявляется в сценических характерах. Быть может, с наибольшей силой эта тема выражена в Ане — Е. Марковой, близкой родственнице Мякишевых, женщине немногословной, замкнутой, так и не раскрывшейся до конца. При всей колкости и ожесточении — и актриса тонко подчеркивает это — есть в Ане притягательная, женская сила, жажда счастья. И оттого так будоражит Горелова каждая встреча с нею, и даже Мякишев влюблен в нее тайно и робко.
Спектаклю присущи достоверность, сложность чувств, внутренняя духовность. Желание делать добро — не только в заголовке, оно определяет сюжетное развитие, оно в живой плоти, существе героев. Поэтому так не вписываются в русло событий эпизоды, где заданность авторской идеи преобладает над правдой характеров. Там, где больше всего должно преобладать добро, внимание к человеку, встречаются равнодушие, формализм, мелочная подозрительность. Это, быть может, необходимо для обострения интриги, но выпадает из общей тональности постановки. И еще одно критическое замечание: предельно жизненная, человечная атмосфера, царящая на сцене, ажурность полутонов совсем не сочетаются с оформлением (художник И. Попов), тяготеющим к открытой театральности, публицистичности. Задник на сцене — афиша премьеры, на глазах у зрителей идут приготовления к спектаклю — выносятся магнитофон, лист железа, он будет изображать громыхание грозы, актеры аккуратно усаживаются на длинную скамью и иногда остаются там во время действия. Не помогает это восприятию происходящего, не для данной пьесы и постановки модные приемы условной, остраненной сценографии. 
Часто рассуждая, споря о новых спектаклях, мы много внимания уделяем пьесе, актерам и меньше всего режиссерскому замыслу, особенно если он не проявляется во внешне эффектной, броской форме. А между тем режиссура Г. Волчек заслуживает пристального разбора, это особая, увлекательная тема. Г. Волчек современна в своих творческих поисках и вместе с тем продолжает традиции психологического театра, где человек — это главное, где тончайшие оттенки эмоций надо угадывать, пропускать через свои чувства. Это есть и в спектакле «Спешите делать добро». Театр «Современник» при всех его удачах и неудачах — а они неминуемы у тех, кто ищет, — по-прежнему верен заветам своей юности: постижению внутреннего мира человека, высокой гражданственности, любви к нашему современнику.

Николай Путинцев
7-03-1980
Литературная Россия