Зал наполняется. Зрители рассаживаются, переговариваются, поднимают глаза и замечают сидящего на сцене актера. Его взгляд сосредоточенно напряжен: в себя ли он вглядывается, в зал ли?.. Но вот актер поднялся, и действие началось. Забежал старый приятель Лямин занять привычную после выходного трешку — душа горит, — а Мазов, так зовут героя, вдруг медлит, не хочет давать, в его голосе звучат необычные, какие-то издевательские нотки. Зашла Ленка, действуя после вчерашней скользкой ситуации привычным способом: села на колени, потянулась с поцелуем. Но и ее вдруг отодвинул Мазов. Это не тот Мазов, которого они знали, который был вчера…
Много говорят о перекличке между Зиловым, героем «Утиной охоты» А. Вампилова, и Мазовым. Действительно, эта перекличка есть, она заявлена уже одинаково «автомобильными» фамилиями героев. Но В. Малягин начинает с того, на чем история о Зилове кончается: с точки под предшествующей жизнью, с решения изменить ее коренным образом. И еще одно важное отличие: А. Вампилов сосредоточивает внимание на центральном в пьесе образе Зилова, В. Малягина же - и это важно для «Современника» — интересуют «другие», те, кто составляют «фон», сослуживцы Мазова: Лямин, Лена, ее брат Родик, начальник отдела Петр Петрович Фигалов. Они — это тот круг, частью которого еще вчера был Мазов, из которого вырвался и сегодня оказался в конфликте. Ситуацию эту молодой драматург подчеркнул уже в названии «Неопознанные летающие объекты». Дважды герой пьесы включает радио и слышит передачи о явлениях далеких, необычных, о летающих тарелках, о снежном человеке… Для драматурга такими неопознанными объектами предстают те, кто живет рядом, они задают такие загадки, которые можно разгадать только сообща. Думается, именно это и привлекло «Современник» в пьесе молодого автора.
Кто же такие герои пьесы? Чем занимаются? О какой социальной группе идет речь? В афише только один из них обозначен профессией, остальные — фамилиями. Адрес оказывается еще шире с появлением Старика и его Дочери. Проблема — по каким принципам жить, как оценивать себя и других — из индивидуально-бытовой вырастает в социально-философскую.
Отправным моментом в характеристике героев становится мера понимания поступка Мазова. Появляющийся первым поутру у Мазова Лямин гонит от себя всякие тени мыслей о том, что что-то не так; он даже готов выполнить издевательское требование Мазова сплясать за трешник. И потом, когда он видит избитого Мазова, когда уже нельзя не знать, кто и за что его избил, он только огрызается на реплики, пьет, тяжелеет и прячется за состояние опьянения от самого себя, от мучительных вопросов. Молодой актер В. Шальных, которого томичи видели в роли секретаря горкома партии Сакулина в «Обратной связи», в острохарактерной роли рыцаря Валентина в «Двенадцатой ночи», в образе Лямина в «НЛО», играет совсем другое — бесцветность, безликость, неопределенность.
Прямая противоположность Лямина — Официант. Это человек дела, дважды подчеркивает его сестра Лена. Ему, в конечном счете, не важно, почему вдруг изменился Мазов и чего он хочет, важно вернуть его в прежнее состояние. Г. Богадист в этой первой своей роли в театре сумел найти верные краски, детали, показать за внешней мягкостью и обходительностью мертвую хватку хищника,
Казалось бы, в обрисовке образов Лямина, Официанта вполне уместны были бы краски сатиры. Но режиссер и актеры сознательно отказываются от них: им не нужен смех зрителей. «Современник» не спешит ставить завершающую разговор точку. Это особенно ощутимо в образе, созданном заслуженной артисткой РСФСР М. Нееловой. Ее героиня, пожалуй, более прямолинейна, чем те, которые прежде созданы актрисой. Лена не может понять, что это вдруг произошло с Мазовым, почему он от нее отказался. Только одну причину может допустить се воображение: нашел моложе. Сцена ее бурного протеста в исполнении М. Нееловой — самая эстетически сложная и яркая в спектакле. В ней и желание поддеть, уколоть Мазова, и отчаяние непонимания, и самая неподдельная человеческая боль, и почти графически точное воплощение в изломах движений искривленной души героини. У нее нет исхода, она не может пробиться к пониманию сути произошедшего с Мазовым и не может отступиться от него — отчаянно сопротивляющуюся ее можно только унести со сцены.
Только один герой подвергается в спектакле безоговорочному сатирическому осмеянию — самодовольно-тупой Фигалов в исполнении В. Хлевинского. Он как бы фокусирует в себе ту ограниченность, бездуховность, которые есть в Лямине и ему подобных.
Но как бы ни были важны герои «фона», идейным центром спектакля является образ Мазова в исполнении Михаила Жигалова. Актер скуп в жестах, словах, его действие — в напряженной работе мысли, в переоценке ценностей, в поисках новых критериев. Внешне это движение выразилось в уходе из клетки своей квартиры (пока еще, по привычке — в ресторан), в отрицании прежних приятелей, в возникновении чувства приязни к Старику.
Внесюжетный по отношению к основной коллизии эпизод встречи Старика (заслуженный артист РСФСР А. Вокач) с Дочерью (лауреат Государственной премии СССР Т. Дегтярева) не сыгран, а прожит актерами на таком эмоциональном пределе, что понимаешь: он не мог не захватить в свое магнитное поле и постороннего для них Мазова.
Этот ход, понятный теоретически, к сожалению, скорее заявлен, чем воплощен художественно. В нем более всего ощущается несовершенство драматургической основы спектакля: разговор Мазова со Стариком представляется затянутым, финальная сцена — искусственной.
К счастью, для спектакля в целом это не так уж существенно, ибо в драматическом действии, выстроенном Г. Волчек, важны не столько центростремительные линии, устремленные по центру, к финалу, сколько центробежные: исследование каждого отдельно взятого момента сценического существования героев. Режиссер как бы сознательно тормозит действие, с особой настойчивостью выявляя обратные связи: вот они какие — Лямин, Лена, вчера они еще устраивали Мазова, он сам жил так же, как они. Но вот — нашел возможность круто повернуть. В этом — и возможность выхода для других. Память этого шага живет в Мазове-Жигалове, как звук камертона, создавая и настрой и для бывших приятелей на новую жизненную волну. Они не слышат. Но слышит зритель, это сигнал для него. И еще. Мазов «Современника» важен тем, что, отталкиваясь от индивидуального бытия «неопознанных объектов», идет к осмыслению их гражданской позиции. И в этом ведет за собой зрителя, будит тревогу, воспитывает принципиальность.

15-07-1981
«Красное знамя» (Томск)