На Бродвее во время гастролей «Современника» Марина Неелова играла Машу в «Трех сестрах» и Евгению Гинзбург в «Крутом маршруте», и каждый вечер американцы замирали от восторга, когда на сцене появлялась маленькая хрупкая женщина, мгновенно приковывающая к себе внимание. Слава в Нью-Йорке к ней пришла сразу после первого спектакля «Трех сестер» в ноябре 1996 года. Слава в России — на четверть века раньше. Сыграв у Эфроса в «Турбазе» Радзинского на сцене Театра имени Моссовета, она была приглашена в «Современник» на роль Валентины в пьесе Рощина «Валентин и Валентина», и связала с «Современником» свое имя и свое будущее.
До своего отъезда в Париж по семейным обстоятельствам она играла много, внося в свои роли небывалую художественную правду. Играла женские победы и женские поражения, немилосердие жизни и человеческую стойкость, жизненные катастрофы и счастливые мгновения. О ее Любе в «Фантазиях Фарятьева» писали как о событии. Неелова, изящная и грациозная, словно устремленная в полет, играла осознание любви, первой и единственной. Пройдут годы, и она выйдет в роли Хани в драме Олби «Кто боится Вирджинии Вульф?», в роли почти без текста. Словно она не Марина Неелова, умная, блестящая, истинно большая актриса, каких мало на этом свете, а вот эта живая, пьющая Хани, несчастливая и тонко чувствующая.
И какую бы роль ни играла Неелова, она таинственным образом сохраняет и свое женское очарование, и свой трезвый ум, и свои нетающие жизненные силы. Она и в жизни особенный человек: много читает, любит быть наедине с собой, не выносит того, что именуется теперь модным словом «тусовка». Ее интерес — это дом, дочь, которой скоро будет девять лет, и любимый муж. Никто никогда не мог вообразить, что для Марины Нееловой, прирожденной актрисы, ошеломляющей зрительские сердца, дом и семья станут самыми важными в жизни. Но так случилось. Теперь она только приезжает в Москву, иногда раз в месяц, иногда реже, и играет свой старый репертуар: «Анфису», «Ревизор», «Адский сад», «Три сестры», «Крутой маршрут». В ее лирическом творчестве всегда присутствует тема женской страстности и пронзительного анализа, и странно, как уживаются в нем беззащитность и способность ее героинь на гибельные поступки. Ее пристрастие к перепадам настроений, к резкости и безоглядности входят составной частью в неподражаемую манеру игры.
Второго января телевидение еще раз показало запись старого современниковского спектакля «Двенадцатая ночь» Шекспира. Неелова играла Виолу, и с экрана повеяло прелестью ранней юности и еще одним редким знанием уже в те годы: знанием секретов актерской профессии. 
Весной Неелова должна начать репетиции, Волчек собирается заново ставить «Вишневый сад». Раневская — Марина Неелова. Это планы театра. Как есть и собственные мечты — сыграть драмы Уильямса. Острая выразительность, волнующая красота и одушевленная техника актрисы влекут ее к этому. Именно она овладела возможностями человеческого тела так, как им владеет далеко не всякий, что продемонстрировала в «Адском саде», не самом любимом спектакле внутри ее театра, придав движению смысл драматического действия. Именно она в старых «Трех сестрах» на гастролях в Нью-Йорке погрузила зрителей в непосредственный драматизм психологических состояний своей Маши. В ней словно живет тоска по времени, когда все возможности жизни перед человеком будут открыты. Но все складывается, как складывается. Сегодня она в Париже, городе, славившемся когда-то своим театром, а не только рафинированной красотой. Но театр ее жизни — в Москве, куда вернется Марина Неелова, в свой родной «Современник», на родную сцену, тоскующую о ней, как и все ее почитатели, навсегда захваченные ее артистической индивидуальностью. Марина Неелова — и все уже сказано.

Виталий Вульф
11-01-1997
Культура