Я написал это слово твердо с полной уверенностью. Не люблю, когда его употребляют походя, как «здрасьте» или «пока». Не так давно у входа в один из московских клубов я видел фанерный щит-плакат, на котором огромными буквами было написано: «Набор в студию народных талантов». И милые девочки и мальчики, которых примут в этот драматический или хоровой кружок, будут думать, что они уже таланты.
Таланты не набирают! Таланты появляются. Крайне редко и чаще всего неожиданно. Появляются и удивляют. Каждый раз удивляют! Будь это в свое время Михаил Ульянов или Алиса Фрейндлих, Инна Чурикова или Евгений Леонов.
В театре «Современник» появилась новая, яркая актриса Неелова. Талант ее сразу был отмечен еще в кинокартине «Монолог». Помню свое удивление, особенно в сцене истерики, помню свою радость. Нет, не за эту незнакомую актрису, а просто за ту радость, которую я испытал, глядя на ее великолепную игру. Я, грешник, еще подумал тогда: как это режиссер добился такой глубины и правдоподобия чувствования от какой-то неведомой актрисы? Кино — искусство чудес, в том числе и фокусов. Недаром оно называлось иллюзионом. Думал: и тут иллюзия актрисы. Нет!
Заметку эту я пишу под впечатлением, которое получил после просмотра спектакля «Фантазии Фарятьева» в театре «Современник» в интересной постановке режиссера-дебютанта Л. Толмачевой.
Сверкнуть так ярко, прозвучать так звонко на фоне уже прославленных и в театре, и в кино, и по радио, и на телевидении актеров этого театра не так-то просто. Даже почти немыслимо! Другое дело показаться в каком-нибудь сереньком театре — там и огонь от спички сочтешь за звезду.
Идет спектакль, все хорошо, все даже отлично. Зритель с напряжением и удовольствием следит за развивающимся действием. Актеры играют отменно. И вот… Резким толчком, видимо ноги, распахивается дверь, и в комнату влетает юная и шальная, нетерпеливая, вздорная, бескомпромиссная, полная буйной молодости — огня, смешанного с глупостью, — младшая дочь Люба. И все преображается. Все преображается и на сцене, и в зрительном зале. Что произошло? Что особенного? Острый поворот сюжета? Нет. Вспыхнули софиты и рампа? Нет. Зажглись люстры в зале? Тоже нет. На сцене появился Его Величество Талант. Он включил софиты и рампу, зажег люстры, повернул сюжет.
Я не так уж хорошо помню смысл этой первой сцены, но опять что-то счастливое и радостное охватило меня. И далеко не одного меня. Едва, отбушевав, это юное существо вылетело в другую комнату — исчезло со сцены, — зал разразился горячими, восторженными аплодисментами. И уже все течение спектакля проходило под знаком ожидания очередного выхода этой сумасбродной школьницы, ожидания напряженного и сладкого, может быть, даже во вред сюжету пьесы, потому что в конце концов пьеса называется «Фантазии Фарятьева», а не «Фантазии Любы — Нееловой».
Незадолго до этого спектакля я видел Неелову в роли Вероники в самом старом спектакле «Современника» — «Вечно живые». Закладывая основы будущего театра, Олег Николаевич Ефремов вложил в этого своего первенца свои самые горячие и, может быть, главные мысли и чаяния по поводу нового развития актерского общения на сцене, искал новый язык, с виду легкий и непринужденный, но, может быть, самый трудный в современном театре. Неелова, войдя в спектакль, сразу поймала сущность этого языка и заговорила на нем с ветеранами спектакля как равная с равными. Более того, силой своего таланта она активизировала драму, придав ей оттенок трагедийности. Я смотрел на Веронику —Неелову и думал: а хорошо бы было, если бы театр поставил «Бесприданницу», или «Нору» с Нееловой в заглавных ролях. Да, и Островский, и Ибсен уже вполне под силу театру «Современник». И не только под силу, а, даже может быть позарез необходимы. Когда я думаю о таланте Нееловой, мне, конечно, на ум приходят и тревожные мысли: сумеет ли она пронести его через всю свою жизнь? Не является ли ее дар только даром молодости — яркого и душистого цветка, но цветка без завязи, неспособного дать плод. Сколько раз все мы бывали тому свидетелями! И хотя я совсем не осуждаю те мелькнувшие дарования, которые были такими цветами — таково, видимо, было их свойство, как и в природе всякого цветения, — но мне по многим приметам сценического поведения Нееловой, в частности ее желания отыскать даже в чисто лирических образах острохарактерные черты, кажется, что Марина Неелова вырастет в крупную актрису и талант ее будет не оскудевать от роли к роли, а напротив — раскрывать перед нами все новые и новые свои свойства.

Виктор Розов
20-03-1977
Приложение к «Известиям» «Неделя»